– Кто дал тебе право обвинять владыку Аквилонии, несчастная? И как смеешь ты прерывать королевский суд своими лживыми измышлениями? Прочь отсюда! Прочь, пока я не приказал гвардейцам высечь тебя плетьми или не спалил тебя на костре за занятия чернокнижием!
Она лишь расхохоталась в ответ.
Зал был мертв. Застыли придворные. Затаили дыхание простолюдины, уверенные, что стали свидетелями новой, недоступной их пониманию дворцовой церемонии. Челядь, стражники, – все замерли, раскрыв рот, трепеща от ужаса и восторга, больше всего опасаясь пропустить хоть жест, хоть звук из того, что происходило у них на глазах.
– Боги дали нам право, – провозгласила она торжествующе.
И откинула с лица покрывало.
Вид, открывшийся тем, кто стоял перед ней, должно быть, был страшен, ибо советники, вскочившие перед тем с мест, готовые схватить дерзкую митрианку, отшатнулись в стороны, точно от зачумленной, одни отвернулись, другие, побледневшие, упали в кресла, не в силах отвести от лица женщины помертвелого взгляда, третьи заозирались по сторонам, словно бы в поисках подмоги, однако в движениях их не было осмысленности, а была лишь слепая паника…
– Боги дали нам право, – повторила она торжественно, и голос ее был подобен медной трубе, призывающей мертвецов с последнего поля боя, где должен Митра в Последний День встретить войска Черного Сета.
– Они повелели нам призвать тебя к ответу. И спросить, как посмел ты предать их, отвергнуть Веру отцов?
Как посмел повернуться к Звероликим, низринутым демонам, чье имя – проклятие для живущих?!
Не дожидаясь ответа, дочь Хагена взмахнула руками. Желтое покрывало, окутывавшее ее плечи, взметнулось над головой монахини, вырвалось из пальцев и поплыло вперед шафранным облачком, не падая на пол.
Толпа сдавленно ахнула.
– Взгляни на наше лицо, лживый пес! – крикнула она. – Взгляни и вспомни его, чтобы знать, кого благодарить, за то, что, оборвав нить твоей презренной жизни, мы спасли тебя от новых бесчинств!
Принц не мигая уставился в лицо колдунье. Их глаза встретились – темные зрачки Нумедидеса, застывшие точно пойманные в силок птицы, и незрячие бельма ведьмы.
Не выдержав этого мертвого взгляда, он отшатнулся, закрывая рукой лицо.
– Дочь Хагена, – прошептал он цепенеющими губами. – Дочь Хагена восстала из могилы, чтобы отомстить за своего сына!
Машинально Нумедидес отшагнул назад, – но наткнулся на возвышение, где стоял его трон, оступился и застыл на месте, не сводя зачарованного взгляда с рук ведьмы, что выделывали над повисшим платком замысловатые пассы, оставляя в воздухе пламенный след.
И внезапно ткань вспыхнула.
Выгнулась дугой.
Разом потухли мириады костров, очагов и светильни ков во всей Хайбории, отдав свою энергию зловещему клинку возмездия.
Огненный полумесяц взмыл и медленно поплыл в сторону принца…
Нумедидес помертвел.
Рдяный Серп Зандры – сгусток адского пламени, от которого нет спасения!
Глаза Нумедидеса в ужасе расширились. Пот стекал по лицу. Губы шевелились в немом призыве. Он вытянул вперед руки…
Охранное поле Звероликих вздыбилось, словно парус от порыва ветра, и воссияло черным светом.
И огненный полумесяц, едва коснувшись этой чужеродной Мощи, разбился вдребезги, полыхнув снопом бессильных, мгновенно гаснущих искр.
Бог-Олень не оставил своего ничтожного слугу!
Из глотки принца вырвался полуторжествующий-полустрадальческий вопль, подхваченный залом. Казалось, все они слились воедино, принц и его двор, превратились в одно многоликое существо, противостоящее общей угрозе. Это на них на всех и каждого в отдельности нападала зловещая ведьма, их стремилась уничтожить черным колдовством, и они готовы были сообща встать у нее на пути.
Каждый с радостью отдал бы в этот миг жизнь за принца. Каждый отдавал ему частичку своей силы…
И, словно ощутив их поддержку, Нумедидес захохотал.
– Я раздавлю тебя, исчадие Тьмы! Раздавлю, словно ядовитую сколопендру, и отправлю в Преисподнюю, из которой ты выползла! Ничто не может противостоять силе Древних Богов!
Мертвое лицо Марны зияло белыми бельмами.
– Мы будем там вместе, Принц-изменник. Принц-отступник! Принц-убийца! Тебе не бывать королем Аквилонии, и тем, кому ты служишь, недолго осталось торжествовать победу!
Алое сияние окутало ее целиком, возникнув где-то на уровне горла и распространившись мгновенно по всему телу, точно окутал ее огненный полог, почти скрывая очертания фигуры.
Она шагнула к принцу.
Огненный полумесяц вновь соткался из пустоты.
На далеких островах тухли Огненные Горы, застывала лава, падали густые хлопья пепла.
Принц попытался отступить – но трон надежно преграждал дорогу к бегству. И ему не оставалось ничего другого, как двинуться ей навстречу.
Вершители правосудия давно разбежались, и они остались на помосте вдвоем, подобно актерам на сцене, представляющим странное, замысловатое и пугающее действо, за которым зрители следили, затаив дыхание.
Но на сей раз это было реальностью.
Рука Нумедидеса судорожно шарила по бедру, ища и не находя меч, который, по традиции, в начале церемонии ему пришлось снять с себя и передать сенешалю.
Хотя чем помог бы ему меч?
И мысль эта внезапно наполнила его ужасом.
Он внезапно понял, что второго удара Рдяного Серпа его защита может не выдержать. Никто не ведает, кто из Бессмертных могущественнее, и ему меньше всего хотелось проверять их силу на себе.
Трясущимися губами Нумедидес прошептал:
– Изыди, именем Цернунноса! Изыди…
Но имя его Покровителя лишь сильнее разъярило колдунью. Алое сияние вспыхнуло ярче.
Язык полумесяца развернулся для нового удара.
– Помоги мне, о Звероликий! Помоги, Бог-Олень, своему сыну! Приди, Цернуннос!
Внезапно он ощутил толчок изнутри.
Сердце дрогнуло испуганно-радостно. Так бывало всегда, когда Повелитель откликался на зов.
Когда сила его начинала течь вольным потоком по жилам, переполняя все существо, когда исчезали пределы, не существовало границ и не было более ничего невозможного.
– Цернуннос!!!
Ведьма нанесла еще один удар. Адское лезвие вонзилось в черный полог.
Мерцающее поле вокруг тела принца заколебалось.
Алое сияние запульсировало сильнее.
Местами оно уже касалось принца, и в этих местах одежда его вспыхивала и принималась тлеть, и чудовищный жар обжигал кожу.
– Аквилонии не бывать вотчиной Древних, и тебе, пес не сидеть на троне Дракона!
– Нет! Именем Цернунноса, нет!!!
Сила прибывала все стремительнее, безудержный напор снес последнюю плотину, удерживавшую ее в прежних границах, и теперь не оставалось ничего человеческого в теле и сознании принца.